Сейчас рынок ценных бумаг сосредоточен на Мосбирже, но единого вторичного рынка ЦФА не существует.
Сейчас рынок ценных бумаг сосредоточен на Мосбирже, но единого вторичного рынка ЦФА не существует.
Первые три международных визита Владимира Путина, уместившиеся в три недели после его инаугурации на пятый президентский срок 7 мая, указали на главных партнеров нашей страны на данном историческом отрезке — это Китай, Белоруссия и Узбекистан. И если переговоры в Пекине и Минске фокусировались преимущественно на внешнеполитическом и военно-стратегическом треках соответственно, то главным содержанием переговоров в Ташкенте, по крайней мере в той части, результаты которой были преданы гласности, была экономика — торговые связи, промышленная кооперация и инвестиции.
Статья по теме: Узбекистан: зеленый водород на арабо-китайские деньги
Обращают на себя внимание самый высокий протокольный статус визита Путина (государственный, а не официальный) в столицу Узбекистана, а также невиданная представительность российской делегации. В нее вошли первый вице-премьер, министры экономики, финансов, транспорта, иностранных и внутренних дел, здравоохранения, глава Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству, 22 руководителя регионов, развивающих особо тесное взаимодействие с Узбекистаном, главы «Росатома», «Газпром нефти», Сбера, «Русала» и ряда других крупных компаний.
«Личная встреча двух президентов, затянувшаяся далеко за полночь, — сама по себе индикатор того, что диалог был нетривиальным, — считает видный узбекистанский экономист Баходур Эшонов. — По сути, можно сказать, что визит был знаковым, причем не только для двусторонних отношений. Мы в ближайшее время увидим, очевидно, практические шаги по реализации достигнутых договоренностей, которые должны будут вывести двусторонние отношения на новый уровень, открывая новые возможности и перспективы, причем не только для России и Узбекистана».
Двадцать семь подписанных в Ташкенте соглашений, конечно, сильно неравнозначны — есть среди них и вполне рамочные документы типа протокола о намерениях между минздравами по вопросам организации здравоохранения. В сухом остатке двух дней переговоров по большому счету три важных пункта. Это учреждение совместного фонда в размере 500 млн долларов (взнос РФ — 400 млн) для финансирования инвестиционных проектов в Узбекистане, это соглашение о строительстве на территории республики двух гидроаккумулирующих электростанций и, наконец, самое главное — решение о сооружении первой в постсоветской Центральной Азии атомной электростанции по российскому проекту. Но здесь вышел знатный сюрприз: вместо обсуждавшейся шесть лет «большой» станции мощностью 2,4 ГВт решено строить атомную станцию малой мощности (АСММ) с шестью реакторами общей мощностью 330 МВт. Официальных комментариев по поводу причин «атомной рокировки» не последовало, глава «Росатома» Алексей Лихачев ограничился оговоркой, что «мы не снимаем вопрос с повестки дня и о строительстве большой станции».
Кто главный в ЦА?
Энергетические проекты России в Узбекистане мы еще подробнее обсудим ниже, сейчас же заметим, что статус и итоги президентского десанта в Ташкент позволяют высказать предположение о все более явном выдвижении Узбекистана на роль якорного экономического партнера России в макрорегионе Центральной Азии, способного заменить в этом качестве многолетнего безоговорочного лидера по части нашего взаимодействия в этой части постсоветского пространства — Казахстан.
Конечно, сбрасывать последний со счетов было бы неверно. Все же Казахстан — существенно бóльшая по размеру экономика: его номинальный долларовый ВВП в два с половиной раза больше, чем узбекистанский. Хотя население, напротив, почти вдвое меньше — 20 млн против 37 млн человек (правда, русских в Казахстане по-прежнему существенно больше — без малого 3 млн человек против около 700 тыс. в Узбекистане).
Далее, Казахстан — действительный член Евразийского экономического союза, а Ташкент только наблюдатель, соответственно, рамка экономического взаимодействия с Казахстаном, по крайней мере формально, более благоприятна (настолько, что значительные объемы текстильной продукции узбекистанского производства попадают на российские прилавки через Казахстан). И тем не менее оборот взаимной торговли России с Узбекистаном растет быстрее: по сравнению с допандемийным 2019 годом он уже удвоился, приблизившись к 10 млрд долларов. За этот же период торговля с Казахстаном выросла существенно меньше, но от более высокой базы — с 19 до 26 млрд долларов. Близкий ориентир — 30 млрд долларов — зафиксировали в качестве целевого на ближайшие годы Путин и президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев в Ташкенте.
Нельзя не отметить и международную активность президента Узбекистана, развитую им после прихода к власти в 2016 году и ставшую неотъемлемой частью его курса энергичных общественных и экономических реформ. Были налажены сильно подмороженные при первом президенте независимого Узбекистана Исламе Каримове отношения с соседями (с Таджикистаном долгие годы поддерживался военный режим границы и отсутствовало авиасообщение), активизировалась работа по региональной интеграции — Мирзиёев инициировал формат ежегодных консультационных встреч на уровне глав государств региона. Активизировались диалог и взаимодействие Узбекистана с крупными внерегиональными игроками, прежде всего с главными торговыми и инвестиционными партнерами страны — Россией и Китаем.
После переизбрания на второй срок осенью 2021 года активность Мирзиёева на внешнем треке стала еще более выраженной. В сентябре 2022 года в Самарканд на саммит Шанхайской организации сотрудничества съехались главы 13 государств — в разгар горячего конфликта на Украине именно Узбекистан стал местом демонстрации несостоятельности усилий Запада организовать тотальную дипломатическую и экономическую изоляцию России. На этом фоне весьма контрастно выглядит неожиданное решение Казахстана по сворачиванию астанинского формата переговоров по урегулированию конфликта в Сирии — двадцатая встреча президентов России, Турции и Ирана в столице Казахстана в июне 2023 года оказалась последней.
Прагматичное партнерство
«Я бы не стал противопоставлять Казахстан и Узбекистан в качестве партнеров России в Центральной Азии, — предостерегает от упрощенных трактовок Станислав Притчин, заведующий сектором Центральной Азии ИМЭМО РАН им. Е. М. Примакова. — Взаимодействие строится вокруг возможностей. У Узбекистана серьезные потребности в развитии. Страна растет, население большое, безработица значительная, ресурсы достаточно ограниченные, и, конечно, ведется поиск точек роста и инвесторов. И здесь интересы России и Узбекистана максимально совпадают. Так, в Узбекистане серьезный энергетический дефицит, а у “Газпрома”, напротив, высвободились значительные объемы газа после закрытия европейского рынка. Очевидное решение — перенаправить часть газа в Среднюю Азию, Казахстан и Узбекистан».
Именно об этом была достигнута договоренность осенью прошлого года в Москве. «Газпром» предлагал более радикальное решение — передачу, по примеру Кыргызстана, под свое либо совместное управление газотранспортной и газораспределительной системы Узбекистана под гарантии модернизации и инвестиций в развитие, но этот сценарий был отклонен. Тем не менее в ходе последних переговоров в Ташкенте Путин заявил о работе по увеличению объема прокачки российского газа в Узбекистан к 2025 году с нынешних контрактных объемов в размере 2,8 млрд до 11 млрд кубометров в год.
Помимо прямых поставок газа в республику «Газпром», «Газпром нефть» и «ЛУКойл» давно и плотно ведут в Узбекистане разработку газовых месторождений, развивают газопереработку и газохимию. В формате СРП «дочка» «Газпрома» разрабатывает газоконденсатное месторождение Джел на плато Устюрт, а «ЛУКойл» ведет совместно с «Узбекнефтегазом» долгосрочную разработку группы газовых месторождений Кандым — Хаузак — Шады, СРП-проекту «Гиссар» и ряду других. Ведутся переговоры о создании с участием россиян газохимического комплекса в Бухарской области, в развитие проекта Кандымского газоперерабатывающего комплекса, построенного здесь при российской технологической и инвестиционной поддержке.
Серьезные инвестиции России просматриваются и в традиционно сильном горнодобывающем секторе экономики Узбекистана. Ведутся переговоры о финансовом и проектном участии наших компаний и одного из крупнейших банков в разработку месторождения Ешлик II с расширением мощностей и строительством нового медеплавильного завода в составе Алмалыкского горно-металлургического комбината.
Проекты сотрудничества не ограничиваются сырьевыми отраслями. Россияне активно входят в электротехническую промышленность Узбекистана и машиностроение, участвовали в создании индустриальных парков «Чирчик» и «Джизак». Началась крупноузловая сборка КамАЗов, разворачивается производство сельскохозяйственной техники.
Саммит ШОС в Самарканде в сентябре 2022 года стал демонстрацией несостоятельности усилий Запада устроить тотальную дипломатическую и экономическую изоляцию России
Амбициозная программа взаимодействия разворачивается в энергетике. Дело в том, что активно идущая индустриализация Узбекистана вкупе с быстро растущим населением порождают бурный рост спроса на электроэнергию. По оценкам ташкентского Института прогнозирования и макроэкономических исследований, потребность в электроэнергии в республике за нынешнее десятилетие вырастет в 1,7 раза, до 120,8 млрд кВт⋅ч, приблизившись к уровню Казахстана (136 млрд), где ожидается существенно более скромный прирост (на 21%). И эта оценка не выглядит завышенной: фактическое потребление электричества только населением Узбекистана с 2016 по 2022 год подскочило на 40%.
В условиях исчерпания ресурсов роста собственной добычи газа, все больших объемов внутренней переработки газа и сохраняющихся обязательств по его экспорту в Китай дефицит сырья для ТЭС привел в январе 2023 года к острейшему кризису: в непривычные для южной страны 25-градусные морозы без света и тепла оказались жители ряда городов, включая столицу. Прошлогодний кризис резко активизировал поиск вариантов расшивки энергодефицита: стартовали переговоры с Россией по поставкам газа, еще больший импульс получила амбициозная программа развития источников солнечной и ветрогенерации, произошли подвижки в переговорах по мирному атому.
А вот гидроэнергетический потенциал в Узбекистане, в отличие от соседнего Таджикистана, небольшой и почти полностью уже реализован в виде нескольких десятков небольших ГЭС (большинство из них работают на реке Чирчик в Ташкентской области). По итогам майских переговоров в Ташкенте Владимир Путин сообщил, что достигнуто соглашение о строительстве силами «Русгидро» двух гидроаккумулирующих станций на озерах Айдаркуль и Каратерен суммарной мощностью 1 ГВт. При этом ранее Каратеренская ГАЭС входила в периметр интересов китайской China Southern Power Grid International, но россиянам удалось перетянуть этот проект в свой инвестиционный портфель.
Конкуренция растет
Китай — важнейший торгово-инвестиционный партнер Узбекистана и серьезный конкурент России на узбекистанском хозяйственном поле. Китайские компании развивают целый ряд крупных проектов в ВИЭ-генерации и газохимии, разворачивают несколько проектов по сборке легковых ДВС-автомобилей и электромобилей. Наиболее амбициозный и очень дорогой инфраструктурный проект в проработке — сооружение Транстяньшанской железной дороги из Узбекистана через Киргизию в Китай.
В горно-металлургической, текстильной, автомобильной промышленности значительны интересы и инвестиции европейских, турецких и американских компаний. В частности, французская Orano охотится за узбекским ураном. Перспективный проект создания металлургического кластера полного цикла (железорудный ГОК в Тебинбулаке плюс сталелитейное производство в Галлаарале) реализуется в плотной кооперации с западными, а не российскими компаниями. И это при том, что пущенный в строй в 2020 году первенец узбекистанской сталепрокатной отрасли — Ташкентский металлургический завод — создавался при активной технической и финансовой поддержки российских партнеров.
Амбициозный инвестор в энергетический сектор Республики Узбекистан — саудовская компания ACWA Power, реализующая ряд проектов в ветроэнергетике, включая крупнейший в мире ветропарк в Каракалпакстане мощностью 1500 Мвт.
Так что конкурентная среда на узбекистанском рынке для российских компаний с каждым годом становится все более плотной.
Контракт «Росатома» на сооружение атомной станции малой мощности в Узбекистане поможет российским атомщикам на других экспортных рынках
«Узбекистан не самая большая экономика в мире. Тем не менее масштаб потребности в инвестициях, в технологиях был и остается колоссальным. Так что вопрос не стоит в формате “либо с этими, либо с другими”. Стоит задача максимально задействовать весь имеющийся потенциал для инвестиций, все имеющиеся форматы сотрудничества, использовать все возможности, чтобы “закрыть” максимально широкий спектр потребностей, — говорит Баходур Эшонов. — Партнерство формируется при нахождении точек соприкосновения и интересов, и возможностей разных игроков. За китайскими инвесторами стоит серьезная государственная поддержка (и финансовая, и организационная). Инвестиционные инициативы ряда арабских государств опираются на значительные финансовые ресурсы суверенных фондов, которые направляются на освоение новых технологий и продвижение этих технологий на новых рынках (пример той же альтернативной энергетики). Такого рода механизмы и форматы созданы в рамках двустороннего сотрудничества между РФ и Узбекистаном. Сейчас поставлена задача не только расширить эти форматы, но и вывести на новый уровень. В ходе визита Владимира Путина в Ташкент было, к примеру, анонсировано создание совместного инвестиционного фонда с капиталом 500 миллионов долларов».
«Китай ведет себя в Узбекистане предельно прагматично: выстраивает логистические цепочки, обеспечивает себя ресурсами, открывает рынки сбыта, — рассуждает Станислав Притчин. — И мы видим, что стремительный рост торговли с Узбекистаном в основном обеспечен за счет поставок китайских товаров на узбекистанский рынок, а не наоборот. Кроме того, сотрудничество идет в формате жесткой привязки: Китай кредитует проекты, на них используются только китайские технологии. Россия действует комплексно. Скажем, программа “Росатома” по созданию атомной энергетики в Узбекистане предполагает широкую кооперацию с местными компаниями, а также обучение местных специалистов — в республике открыт филиал МИФИ».
Западные санкции против России ограничивают потенциал сотрудничества. За последние два года Казахстан и Узбекистан с завидной регулярностью посещают высокие западные чиновники, а в прошлом ноябре и целый французский президент пожаловал, увещевая ограничить контакты с нашей страной, не нарушать режим санкционной блокады под страхом вторичных санкций. И нельзя сказать, что усилия визитеров безуспешны.
«Наши партнеры из центральноазиатских государств, это характерно для Казахстана в первую очередь, немного перегибают палку — подстраховываются там, где даже в принципе еще нет рисков, — считает Станислав Притчин из ИМЭМО РАН. — Из наиболее болезненных последних решений — отказ узбекистанских банков от работы с российскими банковскими картами системы “Мир”. Это серьезно осложнит пребывание российских туристов в стране, о расширении потока которых договорились наши президенты и на которых Узбекистан очень рассчитывает».
Атомный ребус
Важнейшим итогом переговоров в Ташкенте, как мы уже упоминали, стал контракт «Росатома» на строительство в Джизакской области Узбекистана атомной станции малой мощности на 330 МВт. Инжиниринговый дивизион госкорпорации АО «Атомстройэкспорт» приступит к строительству уже этим летом.
«Практически все ведущие государства мира обеспечивают свою энергетическую безопасность и устойчивое развитие за счет атомной энергетики, — подчеркнул по итогам переговоров Шавкат Мирзиёев. — Имея большие собственные запасы урана и экспортируя его в третьи страны, для нас этот проект является жизненно важным, если мы думаем о перспективах выхода на новый этап развития Узбекистана».
Доля альтернативной — безуглеродной и неатомной — энергетики в общем объеме производства электроэнергии в Узбекистане должна удвоиться, достигнув 25% за счет агрессивного наращивания солнечной и ветряной генерации
В основе проекта АСММ — водо-водяной реактор РИТМ-200Н электрической мощностью 55 МВт. Реакторы этой серии прошли испытания в условиях Арктики в составе силовых установок атомных ледоколов «Арктика», «Сибирь» и «Урал» (еще два судна этой серии в процессе строительства). Они также они установлены на запущенной в 2020 году единственной в мире плавучей атомной ТЭС «Академик Ломоносов» мощностью 70 МВт в чукотском Певеке. Еще одну, уже наземную АСММ «Росатом» сейчас строит в поселке Усть-Куйга в Якутии.
В принципе, станции малой мощности — перспективная «фишка» мирового атомпрома, и имеющий серьезные компетенции в технологиях малых реакторов «Росатом» активно продвигает предложения АСММ как внутри России, так и за рубежом. Узбекистан стал первой ласточкой, и данный контракт, безусловно, поможет российским атомщикам на других экспортных рынках.
Другое дело, почему Узбекистан предпочел малую, а не большую атомную станцию. С точки зрения закрытия дефицита энергобаланса республики это капля в море — почти в восемь раз меньше, чем планировавшаяся мощность «большой» станции (два блока по 1200 МВт). Появится источник генерации для промпарка в Джизакской области, не более того.
«Объективно Узбекистану нужно строить “большую” АЭС, причем даже не с двумя, а с четырьмя‒шестью реакторами ВВЭР-1200, — считает Станислав Притчин. — Возможно, есть опасения, что большой проект слишком дорогой, что в нынешних геополитических условиях возникнет слишком сильная привязка к России. Но ведь есть разные подходы к финансовой модели. Мы могли бы строить станцию не в кредит, а за свой счет и быть ее собственниками, подобно схеме, задействованной на проекте строительства АЭС “Аккую” в Турции, и постепенно окупить инвестиции за счет временной фиксации тарифа».
Возможно, Узбекистан надеется решить проблему энергодефицита посредством рывка в развитии ВИЭ. Согласно принятой в 2021 году отраслевой стратегии, доля альтернативной (безуглеродной и неатомной) энергетики в общем объеме производства электроэнергии в республике должна удвоиться, достигнув 25% за счет агрессивного наращивания солнечной и ветряной генерации. И эти планы действительно активно реализуются (один из проектов СЭС в Андижанской области осуществляют дочернее предприятие «Росатома» и «Зарубежнефть»). Но, казалось бы, опыт блэкаутов в Техасе в феврале 2021 года, а затем осенью того же года в Китае показали всю ненадежность стратегии базирования развития энергокомплекса только на переменчивых солнце и ветре.
Теоретически может быть рассмотрен вариант масштабного импорта электроэнергии из соседнего Таджикистана, когда и если будет наконец завершен исполинский долгострой на реке Вахш — Рогунская ГЭС проектной мощностью 3,6 ГВт, отсыпка плотины которой началась без малого полвека лет назад. Феноменальный долгострой, работающий сегодня, по разным оценкам, на 7‒15% проектной мощности, в случае реализации практически удвоит выработку электроэнергии в Таджикистане и даст ресурс для серьезного экспорта. Однако даже по самым оптимистичным раскладам Рогун невозможно достроить и дооснастить раньше конца этого десятилетия, а объем инвестиций в завершение объекта сопоставим со сметой строительства «большой» АЭС. Так что проект АСММ с большой вероятностью можно рассматривать лишь как первый этап масштабной работы «Росатома» в Узбекистане.
Свежие комментарии