В доктринальных документах режима аятолл в Иране есть понятие «стратегическое терпение». Этот подход позволяет Исламской Республике проводить гибридную экспансию в регионе, не вступая в открытые вооруженные конфликты ни с соседями, ни с американцами, ни с Израилем. Заодно сохраняет клерикальную власть в условиях санкций и дает время на создание ядерного оружия.
Такой осторожной стратегии многие завидовали до тех пор, пока Тель-Авив не загнал Тегеран в тупик: без потери репутации иранцы не могут остаться в стороне после бомбежек Газы, ударов по союзной «Хезболле» и заказных убийств политиков уже на территории самого Ирана, но это будет означать смену стратегии, к чему аятоллы, похоже, не готовы.
В доктринальных документах режима аятолл в Иране есть понятие «стратегическое терпение». Этот подход позволяет Исламской Республике проводить гибридную экспансию в регионе, не вступая в открытые вооруженные конфликты ни с соседями, ни с американцами, ни с Израилем. Заодно сохраняет клерикальную власть в условиях санкций и дает время на создание ядерного оружия. Такой осторожной стратегии многие завидовали до тех пор, пока Тель-Авив не загнал Тегеран в тупик: без потери репутации иранцы не могут остаться в стороне после бомбежек Газы, ударов по союзной «Хезболле» и заказных убийств политиков уже на территории самого Ирана, но это будет означать смену стратегии, к чему аятоллы, похоже, не готовы.
Статья по теме: Уроки английского языка для Зеленского
На самом деле Израиль первым вышел из режима «стратегического терпения» в 2023 году, начав большую войну против Палестины. И в этом он был не одинок. Азербайджан вернул Нагорный Карабах. Россия начала СВО на Украине. Китай четко обозначил претензии на Тайвань, Молдова — на Приднестровье, Венесуэла — на Западную Гайану. Турция оккупировала курдские территории Сирии. Япония начала форсированную милитаризацию. В КНДР больше не рассчитывают на мирное воссоединение с Южной Кореей.
Эпоха стратегического терпения уходит в прошлое. Во многом она стала следствием быстрой глобализации и роста мировой экономики после развала двухполярного мира. Обогащаться стало выгоднее, чем воевать. Россыпь межстрановых и межнациональных конфликтов была заморожена на два десятилетия, а в основе деструктивных катаклизмов оказался суверенитет, который так и не смогла поглотить глобализация: его усердно ломали через цветные революции, с помощью отпрысков западных НКО и международного «права». В конце концов, только суверенные режимы могли себе позволить право на какие-либо стратегии. И, как правило, они выбирали «терпение».
«Принуждение к миру», «мирные соглашения через военную победу», «европейский фонд мира для поставок оружия», «40 тысяч смертей для борьбы с терроризмом» — все эти оруэлловские концепции в жанре «мир — это война» стали ярким маркером новой реальности, которая пугает уже не только граждан-статистов
«Стратегическое НЕтерпение» мог себе позволить только гегемон, и именно США чередой наглых непродуманных военных операций ввергли полмира в кровавый хаос. Дело даже не только в десятках миллионов жертв и беженцев, разрушенных государствах и руинизированных городах. Американская однополярность вернула культ агрессии, причем именно в контексте защиты национальных интересов. Большинству стало очевидно, что игра в «порядок, основанный на правилах» гегемона, постепенно превращает «стратегическое терпение» в «стратегическое смирение». Самый наглядный пример — Сербия, которая напрасно рассчитывала на «цивилизованный» формат возвращения Косова, заискивая перед авторами плана бомбежек Белграда. Европа пошла еще дальше, вслед за смирением вступив на путь покорности и самопожертвования.
В этих условиях воины не просто вернули былое влияние и стали доминировать над торговцами и политиками, но сама суть конвенционального компонента стала основой дипломатии и конкуренции. Развитие частных военных компаний для защиты экономических и политических интересов национальных государств — это не новация, а признак возвращения к былым временам, когда добрым словом и пистолетом можно было добиться большего, чем одним добрым словом.
Решение о начале СВО — вынужденный шаг вследствие провала главного элемента «стратегического терпения» России на направлении расширения границ НАТО — Минских соглашений. И в то же время главные задачи Москвы не территории, а безопасность, свободная торговля, языковые и культурные права, правила добрососедства в Европе. В общем-то, гуманистические цели, право заявить которые пришлось отстаивать с оружием в руках.
Собравшиеся в Нью-Йорке на минувшей неделе члены Генассамблеи ООН решали, как остановить расползание хаоса, завершить старые и предупредить новые войны. В этом вопросе царили страх и единодушие, которых давно не ощущалось на данной площадке, — ей опять предрекают реформы, но сегодня трибуна ООН остается безальтернативной для такой массовой декларации, и как никогда тяжеловесно звучал голос стран глобального Юга. Это тот редкий случай, когда коллективный страх может быть конвертирован в рабочие инициативы.
Тем более что апологетов «стратегического терпения» в мире осталось не так и мало, и, что важно, среди них крупные влиятельные державы: Россия (даже после старта СВО), Китай, Индия, Саудовская Аравия. Показательно, как часто их критикуют за мягкую позицию или сдвиг «красных линий». Что парадоксально, как правило, это не те люди, которые сидят под «градом» в Белгороде, в окопах под Углегорском или в руинах Газы. Война вдруг резко становится недопустимым злом, когда приходит в твой дом и отнимает жизни твоих родных.
И наоборот, чем меньше бессонных ночей, проведенных под обстрелами в коридорах и ваннах, тем больше призывов к эскалации и военным маршам. Тем легче выделяешь деньги на ракеты и танки, чем дальше на земном шаре от тебя умирают люди. В идеале — укрыться за океанами в десятках тысяч километрах и воевать чужими руками. И вот на этот случай нам приходится по-прежнему терпеливо и стратегично корректировать ядерную стратегию.
Свежие комментарии