«Парфюмер» в постановке Современного Театра Мюзикла стал одной из наиболее громких премьер театрального сезона. Тонкий психологизм постановки, классический сюжет и завораживающая игра погружают зрителей в мистический мир запахов и чувственности.
«Парфюмер» в постановке Современного Театра Мюзикла стал одной из наиболее громких премьер театрального сезона. Тонкий психологизм постановки, классический сюжет и завораживающая игра погружают зрителей в мистический мир запахов и чувственности.
Креативный продюсер и идейный вдохновитель мюзикла «Парфюмер» Дмитрий Ермак, исполнивший в нем главную роль, рассказал о работе над спектаклем.
Можно сказать, ваши самые яркие роли – непризнанных гениальных злодеев, как главные герои в «Призраке Оперы» и «Парфюмере». Насколько близки вам эти персонажи и оправдываете ли их поступки?Я бы не обижал другие роли, но действительно, когда персонаж многослойный – это актерский подарок, это как для художника рисовать несколько плоскостей, или как для физика – разбирать что-то на атомы. Поэтому, безусловно,такие роли, как Призрак Оперы или Парфюмер – это настоящий клад, в котором можно копаться долгие годы и находить в этих персонажах неимоверное количество красок. Для актера это очень важно, потому что через эти краски ты выходишь к зрителю и держит их внимание.
У вас опыт работы и в международных постановках и в российских мюзиклах. Есть ли какие-то различия в процессе репетиций, постановки, прокате?В любом случае, каждый проект отличается от другого. Это как разные плоскости, разные призмы, через которые смотришь на процесс постановки и репетиций.
Если это лицензионный проект, то это то, что уже «рождено», ты входишь в готовый продукт, который наполняешь своей органикой. Но ты не находишься в глобальном поиске как это сделать интересно, потому что заведомо знаешь, также как и режиссер, и хореограф, и музыкальный руководитель, – как и по каким стандартам все сделано. И для актера самое главное найти нужные штрихи для воплощения уже десятилетиями существующего «лицензионного» героя. В этом есть тоже определенная сложность. Но в этом есть и большой плюс, так как ты уверен в результате. Когда ты репетируешь с нуля это более долгий поиск. Здесь больше сомнений, потому что никто, – ни ты, ни режиссер, ни вся команда не знает, что из этого родится- это долгие, сложные творческие роды. Часто ли вы участвуете в кастингах? Правда ли, что кастинг это постоянный стресс для артиста?Безусловно, это же часть работы, и кастинги касаются не только театральных проектов, но и проб в кино. Конечно, есть проекты, в которые тебя приглашают, потому что ты уже определенное имя, определённый статус и гарант качества. Сейчас в моей жизни кастингов меньше, чем 7-8 лет назад, когда приходилось завоевывать мир и профессию. Но все равно они случаются, все-же артист без проб, без кастингов, а ныне самопроб, уже практически не существует. Поэтому, безусловно, я в этом участвую. По поводу стресса, все зависит от дня, от того, что ты пробуешь, насколько тебе нужен этот материал. Как правило, артисты очень стрессуют, когда сильно хотят получить ту или иную роль. А если снижать степень важности, то, в принципе, ты можешь просто получить кайф и не очень волноваться во время кастинга.
На роль Призрака вас утвердил сам композитор Эндрю Ллойд Уэббер. Как это было?Действительно, мое утверждение на роль Призрака Оперы было финальным только после разрешения Эндрю Ллойда Уэббера. Такова система и он был особенно требовательным к русскому кастингу. Во-первых, сам кастинг в Москве шел около полугода в несколько туров, а потом уже, когда после нескольких этапов под меня подбирали партнершу, у меня была поездка в Лондон. Это было уже финальное знакомство: мы пели, общались и, конечно, это была незабываемая встреча, прослушивание, на котором я исполнил всемирно известную песню, главную арию Призрака в Music of the Night. Но самое забавное, у меня началась ангина и это было вдвойне сложнее- нужно было не уронить свое лицо, не опозориться, когда перед тобой сидит гений современности, понимаете, что было со мной. Но, мне кажется, что я достойно провел это время, поэтому, в принципе, все сложилось.
В мюзикле «Парфюмер» вы играете главную роль и также выступили в качестве продюсера. Почему жанр определен как мюзикл, ведь мы не видим ни масштабных декораций, ни размах, к которому привык зритель мюзиклов.Да, я был идейным вдохновителем, креативным продюсером. Это особая сложность, когда ты должен заниматься не только поиском внутри себя, но и держать всю команду, смотреть за ее психологическим состоянием, контролировать весь процесс. И ты действительно в этот момент понимаешь, что на тебе груза больше, чем на ком-то, потому что ты отвечаешь своим лицом.
По поводу декораций: у нас была задача «соткать» спектакль из талантов артистов, когда ни один свет, дым, мультимедийность, трюки не заменят подлинность живой энергии. Мы смешали несколько видов театра. Мы же понимаем, что существует, скажем, Marvel и массовый кинематограф, но при этом есть и авторское кино, которое имеет свою публику и которое очень востребовано. Мне очень хотелось в данном случае максимально соединить психологический театр с музыкальным театром. И я считаю, что мы это сделали на 100%.
Над чем вы сейчас работаете? Есть ли роль мечты?Моя занятость распланирована приблизительно на год. Сейчас поступило предложение от одного большого академического театра в Москве, где начинается музыкальная постановка. В Современном Театре Мюзикла сейчас мы начинаем новый проект, где я также выступаю креативным продюсером и сыграю главную роль. Проект будет называться «Вальмонт. Игра в любовь» по произведению «Опасные связи». Ну и все лето я буду сниматься в кино. По поводу роли мечты, знаете, это еще поле непаханое. Но, как ни странно, я никогда не хотел сыграть Гамлета. А вот Жана Вальжана в «Отверженных», возможно, Распутина. Есть еще много героев, которых мне было бы интересно сыграть. Когда-то, наверное, в мою жизнь придет и Арбенин. Поэтому я радуюсь тому, что есть сейчас, и упиваюсь теми работами, которые мне подарила профессия.
Свежие комментарии